Кризис среднего возраста те из музыкантов, кто «до хрипоты», до боли и крови предан своей музе, воспринимают по-своему. Для них это не просто термин, низводящий душевную муку и надлом до уровня обыденного эпизода, вполне объяснимого с научной точки зрения. Те из немногих, кто отдает себя без остатка творческой деятельности и дарит свой талант людям, когда наконец добиваются известных успехов, вдруг понимают, что лучшие годы остались позади. А что их ждет впереди? Кем они будут и как они вообще будут?

Вот тут-то и начинается самое страшное: боязнь заглянуть в будущее, нежелание видеть себя никем и ничем, только тенью своего «крылатого» прошлого. Эти вопросы словно подножки, на них-то и спотыкаются, из-за них-то и кажется безрадостным, бессмысленным будущее. Жизнь музыкантов - сцена, творчество, а что касается обыденной жизни, они к ней просто не приспособлены. Отсюда и ставшее девизом для «вечно молодых, вечно пьяных» выражение: «Live fast and die young» («Живи быстро и умри молодым»). Потому и умирают, уходят из жизни, потерявшей всяческий смысл. Да и живут они так, словно завтра наступит последний день, жадно хватая от жизни все - и хорошее, и плохое, «пожирая жизнь».

Таких людей, конечно, не так уж и много, но они были во все времена. Они - те, кто «выпил чашу терпения судьбы до дна, самим своим существованием опровергнув утверждение о тривиальности и предсказуемости человека XX века...».

Сид Вишес - басист и шоумен легендарной группы «Sex pistols» - один из них. Ему при жизни удалось стать не просто кумиром, а чем-то гораздо большим - легендой, даже богом панк-рока, символом вечного горения, вечного протеста против обыденности, пошлости, банальности, хотя сам он был воплощением безумия и порока. Конечно, он и не предполагал, что когда-нибудь станет живой легендой. И, вероятно, эта ноша оказалась чересчур тяжела для человека, отвергавшего всем своим существом общепринятые ценности - славу, богатство и т. п.

До сих пор о группе «Sex pistols» и помнят, и говорят, ею восхищаются, несмотря на то, что она распалась уже более 20 лет назад. Поразительно то, что выступления этой группы продолжались всего-то два года, и за это время вышел один-единственный альбом «пистолетов», из официальных. И все это время группу травили в прессе, запрещали выступления, урезали тиражи, другими словами, всячески пытались уничтожить, подтасовывая даже цифры количества продаж в чартах. Но, невзирая на такие препоны, группа становилась все более и более популярной, знаменитой и любимой. Как писал один из поклонников их творчества, эти едва перевалившие 20-летний возрастной рубеж «парни смогли не только добиться мирового признания, но и дать уже, казалось бы, незыблемым традициям в хэви-метал и хард-роке даже не просто отпор, а самый настоящий удар ниже пояса кожаным ботинком».

«Sex pistols» была не просто первой панк-группой, как принято считать, она была как бы визитной карточкой панк-рока. Потому-то они были столь заметны и служили постоянным объектом для нападок, однако это только прибавило им популярности и даже вознесло до небес, сделав «пистолеты» прямо-таки предметом безграничного поклонения.

Взвалив на себя этот непосильный груз, выраженный как в регалиях, так и в традициях панка, группа уже не могла изменить хоть что-нибудь в своем имидже. Хотели «пистолеты» этого или нет, но теперь они были просто обязаны до конца выполнять свою миссию: бесноваться и рвать на концертах английские флаги, кричать и дебоширить... Они были словно стрелочники. Их манера выступления, песни, вообще манера жить - во всем выдерживались те негативные тенденции, которые, по мнению мировой общественности, были результатом деятельности этих «новых нигилистов». Как отмечала пресса, «эти полупрофессиональные музыканты, и тем более еще слабо понимавшие, что на самом деле они значат для молодежи, парни не выдержали и надорвались. Они хотели просто (говоря их языком) валить драйв, отрываться на пьянках, курить дурь, бухать по-черному и заваливать девах в укромных местах. Им же взамен в принципе предлагали то же самое, но только под светом юпитеров и стрекотание телекамер».

«Пистолеты» стали рабами своего имиджа. Своего рода протеже «Sex pistols» (который, кстати говоря, был креатором многих известных групп) Мальком Макларен сыграл немаловажную роль в становлении группы. Именно с его легкой руки, а вернее, при его попустительстве «пистолеты» стали тем, кем они стали. А началось все на сцене «100 Club», где молодые парни впервые дали волю своим чувствам, доведя до исступления всю зрительскую аудиторию клуба. С этого момента за ними прочно закрепилась слава группы, выступающей в манере шоковой терапии. Затем последовал скандальный он-лайн, выступление в программе Билла Грюнди... «Пистолеты» отныне принадлежали исключительно своему имиджу.

«Их подростковое дуракаваляние, - отмечалось в прессе, - было воспринято как протест против всего и вся, их матерщина, богохульство и неприличное поведение вообще транскрибировали как новую политику, так и новый, самый футуристический и прогрессивный образ жизни. «Пистолеты» стали воплощением каких-то «новых людей», личностей без компромиссов и без моральных и этических ограничений. В мгновение ока музыканты стали неотъемлемой составляющей шоу-бизнеса, который, приняв бесят в свои цепкие щупальца, уже лепил из Роттена (Джонни Роттен/Лайдон, вокалист, автор текстов «Sex pistols»), Кука (Пол Кук, барабанщик группы), Джонса (Стив Джонс, гитарист) и Вишеса (Сид Вишес, второй и последний бас-гитарист бэнда) очередной кассовый аппарат».

Выдержать такой сумасшедший ритм не под силу ни одному человеку, поэтому-то группа, просуществовав совсем недолго, бесславно распалась. Тем более что «Sex pistols» стали чересчур коммерческой группой, а это было вовсе несовместимо с принципами панк-рока. Музыканты зареклись когда-либо выступать под старым названием, превратившимся в неутомимый аппарат добычи денег. По свидетельству прессы, «то, что они сначала организовали по приколу, стало сильно смердеть мэйнстримом, люди, ранее помогавшие группе выкарабкаться, начали заниматься более «мирными» вещами, а все те несдержанные реплики, которые ранее отпускали участники «Sex pistols», стали причиной череды судебных разбирательств, вконец испортивших атмосферу в коллективе. Музыкантам надоело быть номером один в скандальной хронике бульварных газет, они были слишком молоды для этого».

Вполне вероятно, что незыблемая слава панков со временем потускнела бы и померкла, но все сложилось иначе и самым, на первый, взгляд тривиальным образом. Что нужно для того, чтобы обеспечить славу в веках? Смерть. Это то, что делает бессмертным имя поэта, музыканта или художника. В случае с «пистолетами» трагическая роль смертника или, если хотите, иконы отводилась общепризнанному лидеру группы - худенькому и болезненному Сиду Вишесу, настоящее имя которого было Джон Саймон Ричи, или, как его еще называли, Джон Бэверли.

Нельзя сказать, что Сид был основателем группы и ее лидером, хотя именно так и считают многие поклонники «Sex pistols», на деле мало знакомые с творчеством «пистолетов». Безусловно, Сид Вишес был исключительной фигурой, настолько экстравагантной и необычной, что у публики возникло мнение об его лидерстве. Тем более что пресса, публикуя очередной скандал вокруг команды, заостряла особое внимание на персоне харизматичного Вишеса.

На самом деле, Сид пришел в группу далеко не профессионалом-музыкантом, он не слишком-то хорошо умел играть на своей бас-гитаре, но он был до корней волос панк-рокером. Своих «братьев по разуму» он прямо-таки покорил тем, что был человеком, что называется, без башки, а это, надо заметить, наипервейшее достоинство панк-музыканта.

«То, что предлагал Сид, - писали в прессе, - было очень синонимично тому, чего добивался и Роттен, т.е. превращению группы в декорированный балаган, только косвенно имеющий отношение к музыке. Изначально творчество команды было лишь поводом для выхода на сцену, выпуск эмоций - вот главная задача музыкантов. До прихода Сида в группе играл Глен Мэттлок, человек уравновешенный и спокойный, из светской семьи, воспитавшей свое чадо законопослушным гражданином. Поэтому найденный случайно Джонни Роттен (на самом деле Лайдон), став вокалистом и лидером команды, так негативно оценивал нежелание Мэттлока отрываться на сцене.

Вскоре вслед за Роттеном и остальные участники коллектива восстали против своего некогда друга. Сид же по своему характеру был полной противоположностью Мэттлоку. Будучи человеком неглупым, Сид мгновенно оценил те возможности, которые ему открываются в «Sex pistols».

Работавший до этого в группах «Siouxsie&Banshees» и «Flowers of romance», Вишес был недоволен царившим там матриархальным конформистским панком, этот амбициозный басист-самоучка всегда стремился к центризму, к четким граням в творчестве: вот тут куплет, тут припев, тут кидаю бутылку в зал, а тут я просто реву, как марал. «Siouxsie&Banshees» же это стремление было чуждо, группа была более пластичной и экспериментальной как таковая, поэтому предложение «Sex pistols» позаимствовать у Сьюзи «безумного Сида» было с радостью удовлетворено».

Конечно, приход Сида в группу изменил многое, но причины стремительного успеха «Sex pistols» заключались не только в этом. Вишес был своего рода катализатором, благодаря присутствию которого и происходили своеобразные процессы, в головах его коллег рождались новые оригинальные идеи. Если перебирать каждого участника коллектива по отдельности, то ничего интересного заметить нельзя. Сам Вишес, или Саймон Ричи, был самым обыкновенным подростком и, как его обозвали в прессе, типичным «пост-тинейджером» Англии 1970-х годов. Он не обладал какими-нибудь феноменальными способностями и не владел уникальными знаниями, но всегда отличался от своих сверстников какой-то необычайной экспрессивностью. Он был крайним максималистом и не признавал ничего среднего, серого, деля все в жизни на черное и белое.

Такое отношение к жизни проявлялось у Сида еще в подростковом возрасте, и причиной тому было своеобразное воспитание. Мать Сида во всем одобряла своего сына, касалось ли это его кожаного прикида или даже пристрастия к наркотикам, хотя на первых порах это вряд ли можно было назвать пристрастием, скорее баловством.

Друзья Сида называли Энн Бэверли идеальной матерью, но, увы, именно это ее всепонимание и желание дать сыну полную свободу действий стали в дальнейшем причиной гибели музыканта. Человеку с неуравновешенной психикой просто нельзя давать абсолютную свободу, тем более, когда у этого человека предрасположенность к наркомании выражена особенно ярко. Людей такого склада непременно нужно сдерживать, одергивать и периодически переключать на что-то более приземленное, направлять их безудержную энергию в нужное русло. Иначе эта энергия, этот внутренний огонь, выйдя из-под контроля, сжигает человека.

«Сид всегда был человеком тусовки, - писали журналисты. - Он не существовал вне вечеринок и концертов, он был «человеком толпы» в том смысле, что его личность была неотделима от массовки. Сид никогда не имел постоянного жилья, толком-то и не работал, промышляя по большому счету мелким воровством и выклянчиванием денег у матери, перемежая эти занятия с недельными загулами у знакомых и незнакомых ему людей».

Натура взбалмошного Сида во многом импонировала небезызвестному Макларену. Ему удалось не только раскрыть безумную натуру музыканта, выпустить джинна из бутылки, но и умело воспользоваться его выходками, превратить их в аттракцион, приносящий большую выгоду. Как отмечалось в прессе, «для Макларена Сид всегда был диковинной игрушкой, предметом для достижения собственного совершенства... Единственным же отличием альтерэго Сида от остальных представителей шоу-бизнеса было то, что Макларен никогда не ставил свои финансовые требования выше творчества контролируемых им коллективов. Мальком умело отшлифовывал грани таланта Сида так, чтобы звезда бас-гитариста «Sex pistols» сияла еще ярче. Сид никогда не был музыкантом в полном смысле этого слова - он просто не успел этого достичь, в отличие, скажем, от других участников «Sex pistols», он был шоуменом, искрометной кометой, воспламеняющей все вокруг».

Был ли Сид Вишес отъявленным наркоманом, каковым его представляли себе многие: и друзья, и недруги? Впрочем, и сам Сид считал себя таковым. Он никогда не скрывал своего пристрастия к героину и ЛСД, и даже, наоборот, словно бы хвастался, сколько и что он принимает. Сид с удовольствием делился с корреспондентами о количестве доз. Он пережил лечение от гепатита и критическую потерю веса, передозировки также случались нередко, и никогда у него не возникало желания бросить колоться - на игле он сидел прочно, до самой смерти. Только один Макларен пытался отучить Сида от этой привычки, причем не на словах, а на деле. Правда, выглядело это довольно-таки странновато: он подсовывал Сиду спиртное в таких количествах, чтобы тот, изрядно «накачавшись», забыл о зелье и уже не смог бы пойти в какой-нибудь притон.

Колоться Сид начал из простого любопытства, как это делают многие подростки, попавшие в дурную компанию или находящиеся под влиянием уличных «авторитетов». Но постепенно, по мере его звездного восхождения, увлечение наркотиками превратилось в привычку, тем более что появились неограниченные возможности для приобретения зелья. Когда же Сид ушел в так называемое автономное плавание, ситуация существенно ухудшилась, ведь его уже ничто не сдерживало, и никто не мог на него повлиять, как, например, это раньше пытался делать Мальком.

То, что вытворял Сид, на первый взгляд выглядит как проявление самодурства или полного безволия, но на самом деле все его поступки отражали позицию человека, не желавшего жить по общепринятым нормам. Он не хотел быть как все, он готов был быть панком, наркоманом, изгоем, аутсайдером, кем угодно, только бы не как все. У него не было никаких конкретных планов на будущее, а его мать видела в нем только рок-звезду, не пытаясь сдержать его безумных порывов.

Такие люди, как правило, всегда заканчивают жизнь трагически. Сид Вишес, казалось бы, великий и бесстрашный, прочно защищенный от всего мира броней панк-героя, с кулаками отстаивающий свое, на самом деле очень болезненно относился к мнению людей. Он не выносил никакой критики. Поразительно, но человек, который зачастую выходил победителем в какой-нибудь уличной драке, получил полный нокаут от славы. Мировая слава стала для него поистине страшным ударом, от которого он так и не сумел оправиться.

Он переругался со своими друзьями, порвал с «пистолетами», а затем возненавидел и Макларена, своего, по сути, «второго отца». В результате он оказался в кругу людей более прагматичных, хватких, которые, по словам Роттена, «начали делать из Сида рок-тотем». Вишес надеялся полностью сменить свой имидж и думал, что для этого будет достаточным сменить рваный пиджак на что-то более пристойное. Однако публика по-прежнему воспринимала его как часть скандальной и любимой вместе с тем группы «Sex pistols», которая, к всеобщему сожалению, развалилась. В прессе бывшего бас-гитариста так и называли «один из Sex pistols».

Распад группы был запланированным актом, и руководство лейбла EMI уже создавало новую панк-группу, в которой Сиду предложили занять место лидера. У него не было выбора, ему намекнули, что только в этом случае он получит поддержку. Сид был совершенно раздавлен. Весь последний год свой жизни он проводил в постоянном наркотическом опьянении, жил, словно в забытье. Позже знавшие его достаточно хорошо люди говорили, что его жизнь превратилась в бесконечный наркотический транс, из которого он практически не выходил ни на день. Настоящих друзей у Сида вообще никогда не было, только знакомые. Его либо боялись или опасались, принимая за безумца, либо презирали, считая полным дураком. Так его воспринимали все, за исключением матери, которая, впрочем, вряд ли осознавала всю глубину его душевной трагедии, и за исключением Нэнси Спэнджен - последней пассии Сида.

Сид все это время пытался сам создать группу, но потом бросал затею, едва пригласив каких-нибудь музыкантов. Большую часть времени он проводил в полуподвальных лондонских пабах, клубах, слоняясь без цели по мрачным столичным задворкам. Возможно, он еще надеялся все начать сначала, а для этого ему необходимо было избавиться от приставшей маски истеблишмента.

Последняя попытка что-то изменить - известнейший кавер хита Фрэнка Синатры «My Way». В каком-то смысле это можно назвать панк-шедевром, который записывался в невероятных мучениях. И сам Вишес работал над записью с поистине титаническими усилиями, ведь он пребывал в данный момент в перманентной депрессии, и съемочная группа претерпела немало волнений и мучений. Этой работой, перепевкой известнейшей песни, Сид пытался доказать всем, что и без «Sex pistols» способен на что-то; кроме того, он попытался показать свое стремление остепениться, стать более культурным, удобоваримым, но критика в ответ на его ход ответила недоумением. Можно сказать, что попытка Сида полностью провалилась.

Танцовщица Нэнси Спэнджен говорила в то время: «Сид стал другим, он словно внутренне сломался». Вообще Нэнси сыграла, пожалуй, ключевую роль во всей истории трагической гибели Сида. А случилось все в Нью-Йорке 12 октября 1978 года. Ранним утром в гостиничном номере отеля «Chelsea», после очередного наркотического ночного бдения, Сид очнулся и, едва что-либо помня о вчерашнем, едва что-то соображая, покачиваясь, направился в ванную комнату. Он переживал очередной «отходняк» и надеялся, что холодный душ немного приведет его в чувство. Минуя заваленный рваной одеждой, поломанными стульями и весь в окурках коридор, он приоткрыл дверь в ванную...

Вряд ли он сразу понял, что увидел. На полу ванной в мутной луже крови лежала Нэнси, в ее животе торчал нож с причудливой рукояткой. Сид, как в тумане, перешагнул через тело, включил кран с холодной водой, плеснул себе в лицо и в этот момент случайно задел тело ногой. Тело Нэнси было ледяным, и не просто ледяным, а мертвяще ледяным. До его одурманенного сознания наконец дошел весь ужас происходящего. Сид пронзительно закричал, спотыкаясь и падая, бросился в комнату и, дрожа от страха и нежелания принимать действительность как она есть, начал набирать дрожащими пальцами телефонный номер. Нэнси была, наверное, единственным человеком, который хоть как-то понимал его, по крайней мере, она прощала ему все приступы безумия.

Воспоминания о вчерашнем дне были смутными: пьяная оргия, незнакомые люди с бледными от героина лицами, густой от сигаретного дыма смог, в котором все приобретало размытые и кошмарные очертания... Беспорядок в номере свидетельствовал о том, что гостей было много, но кто они были, Сид не помнил.

Слушание по делу об убийстве Нэнси Спэнджен проходило 14 октября в присутствии многих известных рок-звезд, кто-то из них был знаком с Вишесом, а кого-то он совсем не знал. И, конечно же, были корреспонденты ведущих изданий из Нью-Йорка и Лондона.

На протяжении всего процесса Сид находился в состоянии ступора, его ввели под руки в зал суда и посадили на место обвиняемого. Едва сопровождающие его лица убрали руки, как Сид словно мешок рухнул на скамью, голова упала с громким стуком на стол. Он не проронил ни слова и даже не шелохнулся; создавалось впечатление, что на заседание приволокли труп. Вероятно, таковым он себя и ощущал, вернее, он себя совсем не ощущал, как и не воспринимал все происходящее вокруг.

Судебная комиссия признала Саймона Ричи по факту убийства Нэнси Спэнджен виновным, но ему оставили возможность быть освобожденным под залог. Верный Макларен, «второй отец» Сида, приехал к нему сразу же, едва узнал об убийстве. Он во всеуслышание заявил, что считает Вишеса невиновным, он сказал, что убийцей был, скорее всего, кто-то из тех неизвестных гостей, кто находился в гостиничном номере в ночь с 11 на 12 октября. Сид ничего не помнил, но он упорно твердил, что не убивал Нэнси.

Именно Мальком, простив Сиду его последние выходки и забыв о недавней серьезной ссоре между ними, внес за него залог в размере 30 тысяч долларов. Чтобы собрать эту немалую сумму, ему пришлось подключить многих своих знакомых. В итоге Сид, пробыв в тюрьме почти три месяца, вышел на свободу, но только теперь эта свобода ему была не нужна. И возможно, выйдя из заключения, он тем самым подписал себе смертный приговор.

2 февраля 1979 года в нью-йоркской квартире, снимаемой давней знакомой Сида Мишель Робинсон, случилось то, что, по всей видимости, навсегда останется тайной. Если смерть Нэнси со временем объяснили как пьяную и глупую выходку одного из гостей, то гибель самого Сида так и осталась неразгаданной. Рано утром Мишель нашла своего любовника мертвым и голым на полу своей спальни. Вскоре пришла мать Сида, которая проживала неподалеку. Она внезапно почувствовала, что что-то стряслось и, придя в квартиру, увидела рыдающую Мишель, пытающуюся руками поддержать голову любовника, безвольно раскачивающуюся в такт ее истерическим движениям.

Мать вызвала полицию и «скорую». Она еще верила, что его можно спасти, что это всего лишь очередная передозировка, крепкий чай быстро поставит его на ноги. Но, увы, было слишком поздно спасать ее мальчика. Приехавшие санитары констатировали смерть от передозировки героина. Худое и жалкое тело панк-легенды, все в шрамах от бритв и ножей, с разбухшими венами на шее и темными кругами вокруг запавших глаз, погрузили в машину.

По сей день о смерти Сида Вишеса ходят самые разнообразные слухи. Накануне состоялась бурная вечеринка по поводу выхода Сида на свободу. По свидетельству всех присутствовавших, Сид на этой вечеринке был веселым и беззаботным. Как всегда. Мишель Робинсон на допросах показала, что в тот роковой вечер Сид шутил и резвился как ребенок. Потом она пошла спать, а Сид остался. Компания состояла из знакомых музыкантов. Все они заверяли следствие, что покинули Вишеса под утро в таком же бодром настроении. Никто не знал, что же произошло потом, почему он умер. Ведь пока гости находились в квартире, по их заверениям, никто не кололся. То же самое засвидетельствовала и проведенная позже экспертиза.

По одной из версий, кто-то специально подсунул Сиду испорченный героин, по другой - ему чуть ли не специально вкололи чересчур большую дозу. Есть и такая версия, по которой Сид сознательно вколол себе чрезмерную дозу: он боялся грозящего ему тюремного заключения. По слухам, в кармане его джинсов была даже найдена предсмертная записка, где он писал, что намерен совершить самоубийство. Говорили также, что сама мать Сида дала сыну наркотики, как это делала раньше.

Словом, смерть легендарного и безумного панка оказалась такой же странной, какой была и вся его жизнь. Как бы то ни было, но ему удалось остаться навеки молодым, быть может, не успевшим полностью себя реализовать. «Мечта стать всемирно известным панк-рокером, - заметил один из наших отечественных журналистов, - превратилась в кошмар, модное увлечение героином превратилось в зависимость, единственная и по-настоящему правдивая любовь закончилась убийством... Впереди было только 20 лет тюрьмы или, если повезет, свободная жизнь... но жизнь ли?..» Все самое лучшее было уже позади. Разве мог этот талантливый, но испорченный парень смириться с дальнейшим скучным и тусклым существованием, ведь он не признавал ничего серого, ничего среднего? Тем более что теперь он уже не принадлежал самому себе. Его имя использовали те, у кого были деньги и власть. Рано или поздно, тем или иным способом, но Сид Вишес отказался бы от такой жизни. Таким, как он, вряд ли найдется место среди простых людей, не обремененных великими идеями и мечтами.